Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ни малейшей идеи.
– Квартира вашего отца – в его собственности?
– Да.
– Вам известно, у какого нотариуса оформлена купчая?
– Нет, к сожалению. Это случилось еще до моего рождения.
– Не страшно, я этим займусь. Очень бы хотелось найти кого-то, кто видел его после того, как он уехал со съемок. Да, это неплохая мысль – насчет нотариуса. Что еще могло оказаться столь важным, чтобы Арно пожертвовал своим визитом к Соне и даже своим вечером с Максимом?
– Зачем Арно мог понадобиться нотариус, если он уже написал завещание? – спросил Пьер.
– Понимаете ли, Пьер, вы человек, как мне кажется, пунктуальный и обязательный и все делаете именно так и тогда, как и когда обещаете. Но представьте себе, что существует масса людей, которые заверяют вас, что дело сделано, тогда как они еще только собираются это дело сделать… Возможно, что Арно Дор относится именно к этой породе.
– Я думаю, вы правы! – с надеждой воскликнула Соня.
– Похоже, – рассудил Пьер. – Очень похоже на Арно. Сказать вам правду?
– Конечно! – быстро согласился Реми.
– Я думаю, Арно не хотел столик отдавать. Собирался, но не хотел. Это было против сердца, знаете ли, такие вещи чувствуются. Так что вполне вероятно, что он тянул до последней секунды. И когда Максим уже приехал, он все-таки помчался исполнять свой долг чести – отступать ему уже было некуда.
– Тем более.
– Ваша гипотеза насчет нотариуса, по-моему, очень удачна, – произнес уныло Вадим, – но только это никак не объясняет исчезновение Арно. Уже три дня, как его нет.
– Не объясняет, вы правы, но может дать нам какой-то след… Кроме того, я жду из полиции сообщений насчет машины. По поводу же таинственной незнакомки, посещавшей вашего отца, у меня есть кое-какие соображения, и я принял кое-какие меры…
Все как-то отошли от пережитого шока взаимных обвинений и оживились. Пьер предложил пожаловать к столу, Реми долго отказывался; его дружно уговаривали и наконец уговорили.
За столом шла беседа о семейной истории Дориных, которую Реми рассказывали наперебой и в подробностях – все присутствующие знали ее наизусть и в деталях. Мишели вклинивались с разговорами о политике, о Горбачеве, о Ельцине, о демократии и свободе слова, о русской культурной традиции и русско-французских связях, и Максим с удивлением обнаружил немалую образованность супружеской пары в этих вопросах. Реми ненавязчиво задавал вопросы и быстро узнал, что Мишель-муж работает в крупной парижской газете, где и познакомился когда-то со своей женой, тоже журналисткой, которая впоследствии оставила работу из-за детей; что жена Жерара – и, соответственно, мать Этьена, – красавица-вьетнамка, сбежала много лет назад с богатым латиноамериканцем, оставив малолетнего сына своему мужу, у которого не было за душой ничего, кроме аристократического происхождения, унаследованного дома и его коллекции, в которую вкладывались последние средства; что Маргерит, богатая вдова, пыталась писать детективные романы, чтобы развеять скуку, но не очень афишировала свое хобби, не будучи уверена, что подобное занятие пристойно для настоящей «старой ветви» аристократического рода, и что у нее есть взрослый сын, который учится в Америке.
Максим наблюдал за Реми и слушал краем уха обильно стекавшуюся к детективу информацию, поражаясь легкости, с которой Реми получал ее от людей, и скорости, с которой он эту информацию переваривал. «Это и есть профессионализм, – думал Максим. – Мне подобные вопросы даже в голову не пришли. А Реми прочесывает всю местность, ничего не оставляя без внимания…»
Если Максим и вел свои собственные наблюдения, то лишь в весьма ограниченной сфере: его интересовали траектории взглядов, пересекавшиеся в точке нахождения Сони. Исходные пункты были все те же: папаша де Вильпре с его полуазиатским сыночком да еще Пьер. Мишель-муж, к счастью, казался вполне мужем своей Мишель-жены и был полностью погружен в разговоры, которые вел не без блеска. Дамы распределяли свое внимание между всеми присутствующими. Мишель-жена отпускала остроумные шутки в адрес обоих правительств, над которыми смеялся весь стол, ее муж утирал слезы от смеха, и даже Соня несколько раз улыбнулась. Маргерит все больше поддакивала всем понемножку, ухитряясь при этом демонстрировать чувство собственного достоинства… Хотя, пожалуй, ее взгляд несколько излишне часто обращался в сторону черноглазого Этьена. Или Максиму только показалось?
Впрочем, его это трогало и интересовало мало. Так бывало часто: в новой компании он довольно быстро различал невидимые ниточки, связывающие присутствующих любовью, ревностью, соперничеством, завистью и прочими разнообразными чувствами, свойственными человеческим особям; и что с того? Ну, люди; ну, между ними отношения, что нормально; двое мужчин влюблены в одну и ту же женщину – эка невидаль; отец и сын одновременно – читайте Тургенева; стареющая дама – в красивого мальчика – читайте Мопассана, и так далее… Главное, что он во всем этом не участвует и отношения ко всему этому не имеет. Он просто ведет наблюдения…
Режиссерские.
Вечер принимал все более светский оборот, и всем стало постепенно казаться, что все не так уж страшно, что Арно появится не сегодня-завтра, и тогда – вот уж тогда ему дружно намылят шею, этому старому проказнику! Вадим поделился с присутствующими творческими планами на совместный с Максимом фильм по вышеизложенной истории, и все нашли этот проект чрезвычайно интересным. Вдохновленный, Вадим тут же условился с Максимом начать работу завтра же вечером, у него дома: раз в его фильме все равно простой, так надо же этим временем воспользоваться! Да-да, кивал Максим, завтра же вечером, действительно, что время терять…
Звонок застал всех врасплох, сбив слегка эйфорию и напомнив о реальности.
– Меня, может быть, – сказал Реми, вытирая белоснежной салфеткой рот, – я ваш телефон оставил, ничего?
– Вас. – Соня протянула ему трубку. Все перестали есть и устремили взгляды на детектива.
– Нашлась машина месье Дора, – сказал тот, положив трубку. – В трех кварталах от дома, в котором проживает Ксавье.
Странно, этот невысокий человек с нервным тонким лицом производил не столько впечатление алкоголика, сколько больного. Обметанные желто-синими тенями, его темные глаза смотрели неприязненно и подозрительно на Реми, который пытался изобразить одну из самых своих приятных улыбок. За спиной Реми маячил Вадим, чувствовавший себя крайне неуютно и ругавший себя за то, что согласился идти к Ксавье с детективом. Реми почему-то решил, что в присутствии знаменитого режиссера и старого знакомого Ксавье будет труднее уйти от ответа. Может, он и прав насчет Ксавье, но Вадиму эта миссия была поперек горла: он слишком хорошо знал скандальный нрав этого неудачника.
– Так мы можем к вам зайти на минутку? – любезничал Реми.
– С какой стати? – хмуро спросил хозяин, рассмотрев его удостоверение. Вадима он даже не удостоил взглядом.